Сергей Чапнин (Sergei Chapnin)

Реформа судебной системы, практически не выносящей оправдательных приговоров и находящейся в полном подчинении у силовых ведомств,  обсуждается в России уже давно. Однако в обсуждении участвуют только гражданские активисты. Государство уклоняется от какого-либо участия в обсуждении, а суды продолжают избирательно выносить неоправданно жесткие приговоры как гражданским активистам, так и представителям бизнеса. В середине сентября ряд профессиональных сообществ выступил с призывами пересмотреть решения судов в отношении участников несанкционированных митингов в Москве в июле 2019 года. Одними из первых выступили православные священники и вслед за ними последовали публичные заявления учителей, врачей, издателей и философов. Однако самым неожиданным были именно обращение священников, и оно вызвало неожиданно громкий резонанс в России.

О чем письмо?

17 сентября группа православных священников выступила в защиту молодых людей, которые были задержаны после несанкционированных митингов в Москве. Организаторы выбрали неожиданный и никогда не использовавшийся в постсоветской России формат – обращение духовенства.

В первых строках письма священники говорят прямо: их пастырский долг –  заявить о «необходимости пересмотра судебных решений в виде тюремных сроков, присужденных ряду фигурантов «московского дела»».

Далее священники предупреждают о том, что «лжесвидетельство делает человека соучастником суда над Спасителем, который был также основан на показаниях лжесвидетелей». Это прямой упрек в адрес тех сотрудников силовых структур, которые давали ложные показания в суде.

В обращении звучит прямая критика сложившейся в России судебной системы: «Суд должен быть способным защитить гражданина от произвола исполнительной власти и силовых структур, в противном случае само его существование превращается в декорацию и формальность».

Далее следует обращение к судьям и силовикам: «Мы обращаемся к людям, облеченным судебной властью и несущим службу в силовых структурах нашей страны. Многие из вас крещены в Православной Церкви и считают себя верующими людьми. Судебные разбирательства не должны носить репрессивный характер, суды не могут быть использованы как средство подавления несогласных, применение силы не должно осуществляться с неоправданной жестокостью».

Завершается обращение выражением обеспокоенности тем, что «вынесенные приговоры в большей степени похожи на запугивание граждан России, чем на справедливое решение в отношении подсудимых».

И в самых последних строках священники призывают молиться «о заключенных и о тех людях, в руках которых оказалась их судьба».

Кто написал письмо и кто его подписал?

Авторы письма решили остаться в тени и не называют своих имен. Первоначально под письмом стояло 36 подписей, но сразу же был объявлен открытый сбор подписей и уже через четыре дня после публикации количество подписавших выросло в четыре с половиной раза и составило 182 человека (по состоянию на 25 сентября – прим. Ред.).

Конечно, в абсолютных цифрах это всё ещё очень небольшая группа, так как по официальной статистике в РПЦ около 40 тысяч священников и диаконов. Важно отметить, что духовенство, подписавшее обращение, не составляет единой группы, его состав скорее удивляет своим разнообразием: это женатые священники и монахи, священники из больших городов и небольших сел, опытные духовники и сравнительно молодые пастыри, известные диссиденты и имеющие должности в официальных церковных структурах.

Православное духовенство впервые демонстрирует свою солидарность с задержанными гражданскими активистами и готовность публично говорить о защите невинно осужденных как о христианской задаче. Нельзя сказать, что социальная справедливость была в центре внимания Церкви в последние годы. Скорее наоборот, представители Церкви избегали говорить о социальной справедливости в России, так как рано или поздно пришлось бы прямо критиковать социальную политику государства.

В условиях, когда средства массовой информации, подконтрольные государству, представляли искаженную картину московских протестов, важно было на практике убедиться, что доступ к информации из соцсетей и других альтернативных источников имеет значительно более широкий круг духовенства, чем можно было себе представить.

И еще одну деталь необходимо отметить: обращение не подписал ни один епископ. Для них «корпоративная солидарность» с патриархией имеет первостепенное значение. И это еще одно подтверждение тому, что между духовенством и епископатом в РПЦ лежит большая пропасть. Некоторые священники уже готовы выступать в поддержку мирян и солидаризироваться с ними. Епископы всё ещё считают себя чем-то отдельным. Они не готовы публично заявлять о своей солидарности с духовенством, подписавшим письмо,  ни морально, ни «корпоративно». И даже если некоторые молодые епископы готовы поставить свою подпись, старшим епископам пока удалось отговорить их от этого поступка. И более того, некоторые епископы уже готовы были превентивно наказать тех священников, которые подписали письмо, не дожидаясь команды из патриархии.

Кому адресовано обращение?

Обращение духовенства адресовано прежде всего судам. Однако наивно полагать, что судьи прислушаются к голосу православного духовенства, даже если считают себя православными и ходят в церковь. Главный адресат письма – российское общество в широком смысле слова.

Кроме того, обращение адресовано церковной власти. Это призыв задуматься о том, что право печалования перед властью о невинно осужденных, вновь становится актуальным и пренебрегать им не стоит. Даже если это политические осужденные.

Наконец, еще один адресат – это само духовенство. Призыв к нему можно сформулировать довольно просто: хватит боятся! Тягостная атмосфера несвободы уже давно угнетает Русскую Православную Церковь.

Как отреагировала официальная Церковь?

Реакция официальной Церкви разительно отличалась от реакции большинства людей. Первые комментарии можно назвать критическими и довольно настороженным. Однако по мере развития ситуации оценки церковных чиновников из различных синодальных отделов оказались  разными, порой даже противоположными. И это говорит о том, что единой, в полном смысле слова официальной позиции РПЦ по отношению к обращению до сих пор не сформулировано.

Первый комментарий появился на лентах государственных информационных агентств буквально через несколько часов после публикации обращения в сети: «Это политика… подписывать декларации, в которых странным образом перемешана политическая риторика и священные тексты, — это легкий, но бесполезный путь».   

Учитывая, что наказание за участие в политических акциях карается в Русской Православной Церкви строго, многие в этих словах увидели прямую угрозу расправы с подписавшими обращение священниками.

Однако уже не следующий день последовало более мягкое, примиряющее коммюнике ОВЦОСМИ, в котором хоть и не прямо, но признается право священников выступать с подобными заявлениями. Однако и здесь не обошлось без упреков: «Вряд ли священники… имеют достаточно полное представление о материалах данных дел, чтобы сделать вывод о виновности или невиновности». В последнем пункте коммюнике говорится о том, что Правозащитному центру Всемирного Русского Народного Собора поручено изучить материалы дел задержанных и осужденных гражданских активистов и «в случае в необходимости оказать им квалифицированную правовую помощь». Однако нет никакой информации о том, началась ли работа православных правозащитников.

Вскоре выяснилось, что правящие архиереи некоторых епархий, где служат священники-подписанты, рассматривают вопрос об их наказании. И поэтому прозвучало еще одно заявление, в котором патриархия посылает этим епископам сигнал отказаться от какого-либо преследования священников-подписантов.

Казалось бы здесь можно поставить точку, но после этого появляется еще одна статья, в которой один из церковных чиновников, курирующий отношения Церкви и общества, прямо обвиняет священников в попытке получить «политический ресурс» и делает неожиданный прогноз: «В силу совпадения интересов возможен альянс церковной протестной группы с соответствующими политиками. В любом случае это открытое письмо означает серьезную заявку на участие в политической борьбе».

Обращает на себя внимание, что Московская патриархия впервые нарушила негласное правило: в официальных выступлениях священников критикуют священники. Однако в приведенных выше выступлениях, критика звучит со стороны церковных чиновников «в пиджаках», без священного сана.

Наконец, последним высказался митрополит Иларион (Алфеев) в формате краткого  устного комментария в телепрограмме «Церковь и мир», в целом благожелательного по отношению к подписавшим обращение, но выглядевший как частное мнение, так как в соответствии с принятой практикой слова руководителя дипломатического ведомства Московской патриархии по церковно-общественной проблематике не являются официальным комментарием. 

* * *

Письмо священников получило большой общественный резонанс. Во-первых, оно породило целую волну публичных обращений с аналогичными требованиями. Свои письма написали врачи, айтишники, издатели, архитекторы, философы – всего десять профессиональных сообществ. И слабое гражданское общество неожиданно окрепло за счет различных профессиональных союзов и групп. Так православное духовенство начинает оформляться как самостоятельная общественная сила. И кредит доверия у священников, подписавших обращение, теперь довольно высокий. Во-вторых, письмо вызвал большой резонанс и в самой Церкви. В поддержку священников выступили миряне. Кроме того, немало священников выразили подписантам свое сочувствие, хотя и не решились (прежде всего их страха репрессий со стороны епископов) подписать обращение. Опыть свободного выражения своего мнения в Русской Православной Церкви за последнее десятилетие был практически забыт. И опыт «низовой» соборности, исключительно на уровне приходского духовенства и мирян, оказался важен прежде всего для тех, кто уже было разочаровался в возможности применения принципа соборности как такового в современных условиях.

Общественное Православие стремится содействовать обсуждению различных мнений по современным вопросам, связанным с православным христианством, предоставляя поле для свободной дискуссии. Позиции, высказанные в этом эссе, являются исключительно авторскими и не отражают взглядов Центра исследования православного христианства и редакторов.